В Русском доме в столице Мали Бамако прошла презентация учебника русского языка как иностранного (РКИ), адаптированного для западноафриканского языка бамбара (бамана). Новое пособие позволит малийцам осваивать русский язык без французского посредника, что ускорит и облегчит процесс.
Учебник выпускается в рамках проекта Санкт-Петербургского госуниверситета (СПбГУ) по разработке новых версий учебника «Мы изучаем русский». В вузе отметили, что со стороны зарубежных коллег также поступили запросы на создание пособий для носителей китайского, узбекского и английского языков. Эти учебники уже готовы и проходят финальную апробацию. В 2024 году будут изданы версии для носителей персидского и испанского языков, а также суахили.
Автор переводов текстов для учебника РКИ для носителей бамбара Артём Давыдов, доцент Кафедры африканистики Восточного факультета СПбГУ, рассказал «Русскому миру» об интересе в Мали к изучению русского языка, возможности переводов русской классики на африканские языки и популярности африканистики среди российских студентов.
Бамбара в учебниках и переводах
– Учебник уже назвали уникальным, поскольку он облегчит изучение русского языка для жителей Мали. В чём особенность пособия?
– Объясню. До самого недавнего времени государственным языком в Мали был французский. Он до сих пор остаётся рабочим языком, и его значимость в стране до сих пор высока. Тем не менее большая часть населения Мали французским языком не владеет. Считается, что по-французски говорят около 15 % жителей страны. А языком бамбара владеет 80 – 85 %, если не больше. В преподавании иностранного языка, в том числе русского, так или иначе приходится на начальном этапе опираться на какой-то язык-посредник. Получается, что опираться на язык бамбара в условиях Мали проще, чем на французский. И если жителя страны миновало французское образование, мы не закрываем ему путь к образованию на русском языке.
– Имеет ли бамбара свои словари и научные работы или это скорее народное наречие?
– Он является одним из государственных языков в Мали и имеет достаточно давнюю письменную традицию в латинской графике. Как минимум со времён французской колонизации, то есть более ста лет. До этого на нём писали арабскими буквами. Язык неплохо кодифицирован: есть словари, учебники для всех классов школы.
– В чём состояла ваша работа при создании учебника?
– Поскольку это учебник русского языка, то большая часть информации в нём на русском языке. Но какие-то формулировки заданий сопровождаются переводом на язык бамбара, есть словарь русско-бамбара. Думаю, около 95 % текста в книге на русском языке и оставшиеся пять процентов – на бамбара. Моя задача – максимально хорошо перевести и адаптировать эти пять процентов текста, чтобы он был понятен аудитории.
– Как русский язык и бамбара сочетаются друг с другом, насколько сложен перевод?
– Язык – универсальное явление, и один человек всегда поймёт другого, основной фактор здесь – наличие желания. У меня есть масса примеров, когда русские люди, мои студенты, осваивают язык бамбара. А в Мали я встречаю довольно много русскоговорящих людей.
– Существуют ли переводы русской литературы и других текстов на бамбара?
– В позднее советское время на бамбара вещало Радио Москвы, выпускались какие-то брошюры, в основном идеологического содержания. Переводов русской классики, которые хотелось бы видеть, к сожалению, пока нет, но, возможно, они будут. Переводы мировой классики встречаются, но назвать это массовым явлением нельзя. Есть переводы отдельных авторов – Сент-Экзюпери, Рабиндраната Тагора… Шекспира не видел.
– А возможно ли адекватно, в размер и с рифмой, перевести русскую поэзию на бамбара?
– По своей структуре этот язык ярко выраженный аналитический, изолирующий, в этом он немного похож на китайский. В нём короткие слова, и тон имеет различительное значение. Но это не значит, что нельзя перевести поэзию. Более того, на бамбара есть поэтическая традиция. Но имитировать русские размеры было бы трудно.
«Интерес к русскому языку в Мали огромен»
– Какова была ваша программа недавнего пребывания в Мали, помимо презентации учебника?
– У меня было несколько задач. Одна из них – вывезти студентов кафедры африканистики СПбГУ на языковую практику. У нас есть группа, которая изучает язык бамбара как основной. Это шесть человек – они в полном составе выехали в Мали и смогли в течение месяца попрактиковаться. Кроме того, я принимал участие в мероприятиях негосударственного Русского дома, а также вместе с представителями Центра языкового тестирования СПбГУ мы посещали разные вузы в Мали с тем, чтобы определить пути сотрудничества в сфере преподавания русского языка как иностранного.
– В Мали ощущается интерес к изучению русского языка?
– Интерес к русскому языку огромен! Начнём с того, что значительная часть, процентов 30 или больше, руководящего состава государства учились в Советском Союзе или России. И владеют русским языком. В чуть более младшем поколении есть небольшое проседание, потому что их учёба пришлась на 1990-е годы. Но сейчас интерес возвращается. Мали и ряд соседних стран, как мы знаем, резко изменили политический курс, вышли из системы «франсафрика», и настроены на сотрудничество с Россией. И население, соответственно, тоже заинтересовано в том, чтобы изучать русский язык.
– Что побуждает к этому простых людей?
– Есть масса сфер, в которых возможно сотрудничество между нашими странами. Одна из них - образование. Мали не может самостоятельно подготовить кадры по многим направлениям, для этого нужно отправлять молодёжь учиться за границу. И Россия здесь самое перспективное направление.
– В СПбГУ студенты выбирают язык бамбара для изучения или педагоги рекомендуют им наиболее перспективные направления?
– Я работаю на восточном факультете, и помимо африканских языков здесь изучаются такие языки, как арабский, персидский, турецкий, китайский, японский, языки Индии… В общей сложности десятки языков, и в таком количестве иностранные языки, возможно, больше нигде не преподаются. Студент хочет изучать, допустим, китайский или арабский. Он начинает интересоваться восточным факультетом и быстро узнаёт о том, что есть что-то ещё. И начинает задумываться над тем, что выбрать какую-то более редкую специализацию. Моя личная история складывалась примерно по этой же схеме. Я хотел заниматься Ближним Востоком и в рамках подготовительных курсов попал на лекцию тогдашнего заведующего кафедрой африканистики Андрея Алексеевича Жукова о суахили. Так я и оказался на этой кафедре.
– В СССР африканистика была важным направлением. Используются ли сегодня советские учебники и наработки в учебном процессе?
– Конечно, мы пользуемся наследием. В значительной мере исследователи и преподаватели, которые работали в советское время, продолжают работать до сих пор. А дело тех, кого уже нет с нами, продолжают ученики. Наша традиция не прерывалась, а началась африканистика в нашей стране в 1930-е годы.
– Рост интереса к России и русскому языку в Африке виден невооружённым взглядом и фиксируется на самых разных уровнях. А как в России обстоит дело с интересом к африканским языкам и культуре?
– Интерес был всегда, даже в самые неблагополучные годы. В частности, люди, которые были ориентированы преимущественно на академическую карьеру, не переставали интересоваться Африкой. Это большой регион, недоисследованный во многих отношениях. Например, в лингвистическом. В Африке много языков, которые нуждаются в описании. В современной ситуации также хотелось бы видеть больше тех, кто направлен на осмысленную практику. С этим пока есть некоторые сложности, но, думаю, что постепенно будет больше осознанности.
– Вы имеет в виду востребованность специалистов в развитии диалога между Россией и странами Африки?
– Да. В бизнесе, политике, культуре и так далее.
https://russkiymir.ru/publications/323584/